Я ходила по свету такая огромная паззлина,
С впадинами по бокам, с выдавленным криком,
Ни к чему не прикручена, никуда не вставлена,
А уж мысли мои — заросли ежевики.
Мол, не суйся даже, до крови ободраны
Будут руки, и ноги, и прочий смысл
Ни семьи, ни могилы, у меня нет, ни Родины,
Постоянны лишь драма, да в клеточку числа...
А потом появляешься ты, берёшь меня за руку,
Даже не так, вплавляешь руки в мои изгибы,
Выпиваешь мой крик поцелуем и с навыком
Опытного матроса идёшь на рифы.
Крик захлебывается, распадается на наречия
И растворяется. Я ужин иду готовить.
После всех этих лет мне попросту нечего
Совершенно нечего вам сказать. Хорошо ведь.